Саен лежала на лестничной клетке. Ворон вертел головой и рассматривал мутными от черноты глазами, бездыханное тело. Девушка подала первые признаки жизни и первым делом смачно выругалась. Птица взмахнула антрацитовыми крылами и села на перила, чтобы лучше видеть девушку.
- Черт подери! Что это было! – продолжала ругаться Саен, в слабых потугах опереться на худые руки. – О! Это ты. – на лице снова появился презрительный взгляд. – Не думала, что скажу это. Но я рада тебя видеть. – Саен, наконец, встала на ноги, ей было неудобно, высокая платформа на мощных берцах затруднило ее становление. – Вот дерьмо. – Саен вскинула голову назад, она явно была уставшей, даже скорее измученной. – Отлично глупая птица. Что дальше? – Саен отряхнула готические одежды, звеня многочисленными украшениями. – Чего молчишь? Сказать нечего? Или может, я уже ожила, и вот просто стою на площадке, пытаясь вывести на диалог птицу, как полная дура?
- Ты все еще мертва. – лаконично отозвалась птица.
- Вон оно как. Ясно. – Саен машинально похлопала себя по туловищу в поисках сигарет, не обнаружив коих, вновь прибегла к изощренным эпитетам.
- Ты мертва. – повторил ворон.
- И что? – крикнула Саен. - Говорить с птицами можно, а покурить нельзя? Что за мир хренов! Я что в аду? Ты это хочешь сказать? – Саен попыталась ударить в стену кулаком, но стена оказалась слишком далеко от нее, поэтому ее удар, выглядел глуповато и размазанным. Движение в никуда. – Черт, как мне это все надоело.
- Нет. Ты не в аду. – ворон спрыгнул ближе к ногам девушки и весьма ловко подхватил еще живого жука, на лестничной площадке было предельно тихо, поэтому хруст хитинового покрова, чуть ли ни эхом разнесся в пространстве.
- Фу, блин. – Саен скривилась и сглотнула подступающую слюнную жидкость. - Ладно. Но и раем это тоже не назовешь. И вообще мне плевать, где я. Что ты хочешь от меня? – Саен была максимально напряжена и прижала ладони к вискам, после чего резко выбросила руки вперед.
- Мне ничего от тебя не нужно. – ворон величественно взмахнул крыльями и снова уселся на перила. – Ты в своих комиксах так часто рисовала ад. – птица деловито сложила массивные крылья сзади. – Ты думаешь, он именно такой, каким ты его изображала?
- Слушай! Это уже демагогия. Давай к сути вопроса. – Саен присела на корточки, оперев лицо белыми костяшками пальцев рук. – Мало ли что я рисовала. Это моя работа. Это. Это просто мое виденье мира и все такое. Мне насрать как выглядит твой ад или рай или еще что там. Я сейчас здесь. Вот я. Я. И что? Что? Смысл? Будем так вот стоять, болтать? В этом твоя вечность?
- Нет. Это промежуточное пространство. – ворон повернул голову влево и пристально посмотрел на дерганную, озлобленную спутницу или узницу. – Тебе нужно на поле. – заявил он и спрыгнул вниз, смешно, карикатурно подпрыгивая к самым коленям девушки.
- В смысле? Что значит на поле? – Саен от неожиданности опустила руки на ботинки, давая птице фарватер к своему личному пространству. – Какое еще поле?!
- Так тебя на поле не пропустят. – ворон задумался. Он был очень крупной птицей, возможно чуть больше привычного для нас размера. Он в пару прыжков приблизился в плотную к девушке. Их лица, назовем это так, были почти на одном уровне друг с другом. – Когда ты стреляла себе в голову. Пуля вылетела, пробив клиновидную кость. Твой глаз вынесло через пазуху вместе с пулей, куда-то очень далеко. – птица сделала слабый прыжок еще ближе к девушке, которая как завороженная сидела и просто смотрела на птицу. – Неприятно это делать. Но я должен. – ворон не мешкая, одним мощным и четким ударом пробил Саен правый глаз. Секунда вопля и тишина.
Глава 9. Шелкопряды. Часть 1
Деревья. Стройные, развесистые, высокие деревья стояли прямыми четкими линиями. Чья то заботливая рука, с не лишенным конструктивизмом , скрупулезно ровно высадила огромные плантации странных, незнакомых для Саен деревьев. Лиственные посадки были одинакового роста и размера. Саен стояла по обыкновению в изогнутой переломленной позе, криво выставив левую ногу в сторону. Она непонимающе смотрела на предлагаемый ей пространством сад. Эта необычная посадка была так величественна, что все потуги определить размер данного сада не привели Саен к четким , как бы ей того хотелось вычислениям его размеров. Впереди и позади, с право и с лево от нее, ровные ряды лиственных деревьев казались бесконечными. Саен нервничала и дергала плечом. Ей определенно не нравилось это место.
- Что за черт. – почти в слух, выстрелила Саен. Она попыталась пройти взад и вперед, но деревья стояли прямо и непоколебимо. Осмотр очередного иррационального места, дал представление только в одном – это была бесконечность. – Деревянная бесконечность. – произнесла в слух Саен, возмущенно всплеснув руками. И тут девушка вспомнила, что перед провалом, или скачком, неважно, чертова птица выклевала ей глаз. Дрожащими худыми руками Саен осторожно приблизила ладони к лицу, боясь окончательно убедиться в отсутствии глаза. Боли не было и где то далеко, робкая надежда, шептала ей, что все в порядке. Однако. Нет. Бережным и возможно напуганным движением длинных пальцев, Саен нащупала в левом глазе уверенную дыру. – Вот сука! – крик Саен был отчаянным и злым, но это никак не отразилось ни в листве деревьев ни в пространстве в целом. – Черт, черт, черт! – Саен негодовала и была готова расплакаться, ни так от страха, сколько от гнева и бессилия. Опрометчивым движением, девушка похлопала себя по телу, но не в поисках сигарет, а скорее всего ей хотелось раздобыть зеркало. Однако, рюкзака при ней не было и она в очередной раз изощренно выругалась. Инстинктивно, Саен окинула взглядом пространство, все еще надеясь найти хоть какой ни будь атрибут отражения. Хоть что ни будь, что позволило бы ей взглянуть на себя и оценить степень уродства. Для нее это было крайне важным. Но, конечно же, ничего подобного в саду не нашлось.
Нервные поиски Саен прервал новый неожиданный факт. Рядом с ней, в двух рядах от нее появилась женщина. Саен нервно вздрогнула, выдавив из горла неопределенный звук. Да, она искренне испугала. Но тут же сознание возрадовалось тому, что в этом более чем странном месте, она все же не одна. Саен стремительно направилась к фигуре, минуя идеально ровные посадки деревьев.
- Эй! – крикнула Саен почти приближаясь к худой согбенной женщине. – Эй! Как вас там? Я. Где мы? Что это за хрень? – Саен подошла почти вплотную и смогла более детально рассмотреть исхудавшую фигуру. Женщина отпустила полное воды ведро, которое собралась поднимать. Медленно совершенно не спеша выпрямилась и повернулась к бравой Саен. Вид этой женщины заставил Саен отшатнуться в сторону. Очень исхудавшая, костлявая женщина с неопрятными волосами держала в грязной изношенной тряпке совсем грудного ребенка. Ее рот был разорван. Месиво из запекшейся крови и мяса, осколками зубов и рваной дыры на затылке обернулось к Саен, которая от шока увиденного, даже не смогла выругаться вслух, только шептала несвязанную и однообразную брань.
- Господи, что же это такое. - наконец выдохнула Саен, может быть впервые призвав Бога. – Ладно. Ладно. Не стоит отвечать. Это я так. Просто. Все. Проехали, я вам не мешаю. Трудитесь. – Саен отступала назад и лживо приветливо прощалась с женщиной, которая безучастно, с отрешенными, покрасневшими от усталости и слез глазами смотрела на нее. Пока Саен отступала, она несколько раз столкнулась с деревьями, балансируя и хватаясь за ветки, чтоб позорно не рухнуть на землю. А женщина продолжала безучастно смотреть на Саен. Наконец костлявая женщина с безжизненным младенцем, подняла усталую, практически прозрачную руку и коротким, кривым пальцем указала куда-то в пространство. Саен по инерции обернулась и обнаружила точно такое ведро, наполненное водой, прямо у своих ног. – Черт! – снова выругалась Саен, едва не перевернув его в момент отступления. – И что? – вдали от страшной женщины, Саен чувствовала себя значительно смелей. Рука женщины с кривым пальцем проделала плавное движение вдоль всего ряда бесконечных деревьев. После чего, смиренно и по-прежнему обреченно и устало развернулась, нагибаясь к железному ведру. Женщина ловко привязала ребенка впереди себя, тряпье казалось крепко держало младенца на груди как в гамаке, но Саен отметила странную тишину. Ребенок не шевелился и не орал, как это успешно делают все новорожденные червяки, так она называла человека, недавно пришедшего в мир. Скорее всего, ребенок был мертв. И Саен брезгливо сглотнула слюну, ей показалось, что одна только мысль о мертвом, разложившемся поганце вызывает у нее тошноту. Наблюдая за костлявой болезненной женщиной с дырявым ртом, Саен поняла, что весь процесс пребывания в этом месте заключается в бесконечном поливании бесконечных деревьев.
- Обалдеть! Отлично! Я что теперь, чертов озеленитель? - неизвестно кому конкретно, возмущалась Саен. Спина женщины почти не разгибалась, она просто методично сливала ведро под корень лиственных деревьев находившихся слева и справа от нее. Медленно продвигаясь тяжелыми шагами вперед. А куда вперед? Конца этого сада не видать. И как долго она этим занимается, Саен, конечно же не знала.
- Долбанная птица! Что же это такое! Как мне все надоело. Ненавижу! Как же я ненавижу все! – Саен уже не кричала, а причитала как старуха. Она пнула ведро ногой, и ведро выплеснуло немного воды в почву. Саен смотрела на уровень жидкости, который не изменился, но по инерции вода мерно плескалась из стороны в сторону. Саен живо взбодрилась, видимо ей пришла в голову какая-то идея. Она ловко стала на колени и попыталась заглянуть в воду. Как не поворачивала голову и все свое туловище Саен, пробуя всевозможные ракурсы, ей так и не удалось увидеть свое отражение. – Нет, нет, нет. Ну что же это за вода? Дерьмо, а не вода. – Саен вскочила на ноги и злостно зарычала, напрягая кисти рук. Ей и вправду хотелось орать и громить все вокруг. Но она совершила усилия над собой, несколько раз закатив глаза и встряхнув тонкие кисти рук, после чего еще раз окинула пространство вокруг себя. – Ладно. Если так надо. Приступим. Уверена. Рано или поздно, что-то с этого, да и получится. Наверное. – Саен постаралась максимально себя утешить и взялась за ручку железного ведра. – Ни хрена себе! – удавлено выдохнула Саен пытаясь поднять ведро. Оно было по-настоящему тяжелым. Сначала, девушка бросила затею поднять ведро, продолжая возмущаться и причитать. Но в округе не было никого, кто мог бы это сделать за нее. Тогда, она приняла боле устойчивую, на ее взгляд позу и вторая попытка увенчалась пусть и тяжелым, но все, же успехом. Ведро было опустошено и содержимое почти точно попало в нужную точку. Наполовину, дерево получило свой долгожданный, быть может, глоток.
- Все! – победоносно объявила Саен, радуясь своей маленькой победе. – Отлично! Я это сделала. Ты же этого хотел? – девушка стереотипно посмотрела на небо, обращаясь толи к птице, толи к Богу. – Учти! Времена рабства давно прошли! Так что. Что там дальше? По твоему гениальному сценарию? – Возможно, Саен еще долго бы наговаривалась с Богом, но. Ведро вновь наполнилось водой до краев. Саен опустила голову и раздраженно закатила глаза. – Нет. И нет. Я не буду это делать. Я. – Саен огляделась вокруг и вдали справа от нее, в двух или трех рядах от ее линии, увидела мужчину, который как костлявая женщина повторял ритуал тяжелой работы. Это весьма обрадовало Саен, и она воровато, почему-то, словно над ними всеми стоял патрон и следил за их работой, поскакала в направлении мужской фигуры. В несколько ловких прыжков, перебежками и таинственными маскировками за деревьями, девушка добралась к интересующему ее объекту.
- Эй! – заговорчески окликнула мужчину Саен. – Эй ты! Повернись! – зачем-то Саен почти шептала. Мужская фигура не сразу выпрямилась, устало расправила плечи и крайне осторожно, словно механическая кукла неуклюже повернулась к обращавшемуся голосу.
- Твою мать! – абсолютно искренне вскрикнула Саен, вновь отпрянув назад. – Да что ж вы все такие. – Саен в ужасе смотрела на мужчину средних лет. Он был тучный, бесформенный человек, и все бы ничего, если бы не горло и весь пищевод, которые были вывернуты наружу. На месте желудка, красовалась зловещая дыра, из которой торчали непонятные куски толи мяса, толи кишки. От горла до пупка все было разъедено и сожжено, на трахеях мясо отошло от костей, а на рубашке были видны пятна вспенившейся жидкости вперемешку с кровью.
- Отойди от меня! Нет, я сама отойду. Все. Я пошла, – на Саен этот мужчина вызвал неподдельный шок. Но страх быстро прошел. Она все же не ушла и вернулась. Мужчина грустно и болезненно смотрел на нее. В его руке была корзина. Она была полна непонятных существ или предметов. Саен не осмелилась подойти ближе, только вытянув шею, с интересом заглядывала в содержимое лукошка.
- Что это у тебя там? – почти дружески постаралась спросить Саен, но тут, же осеклась. – Ладно, не отвечай. Я поняла. Думаю, мне повезло больше. Я хоть говорить могу. Да толку. И все же. – девушка сделала пружинистый шаг к мужчине. – Фу, что это за гадость! – Саен скривилась при виде непонятных вытянутых, полу плоских коконов, серо-белого цвета. Мужчина поднял палец вверх, указывая на кроны деревьев. Саен внимательно осмотрела его посадку и увидела свисающие гроздья чего то. Она в испуге и брезгливости заскакала на месте. – Что это еще за хрень! Какая мерзость. Фу ты черт! – все стволы деревьев были увешаны странными коконами, и это вызвало заслуженную реакцию отвращения у Саен. Мужчина с печальными глазами и развороченными внутренностями вернулся за свою работу. Его непропорционально мелкие пухлые пальцы продолжили собирать с веток и с земли коконы, аккуратно складывая их в корзину.
- Эй. А ты что? Кислоты напился что ли? – стараясь не обращать внимание на свисающие вытянутые приплюснутые формы неизвестного происхождения, спросила Саен. Но мужчина ничего не ответил, лишь грустно опустил глаза, не прерывая свой обряд. Саен быстро надоело это одностороннее общение, если его можно было назвать таковым, и она нехотя вернулась на свой участок, на котором неумолимо и грозно стояло ведро с не отражающей в нем водой.
- Нет. Я этого делать не буду. – раздраженно и предельно точно выразилась Саен. Она подняла голову к небу, точнее в пространство, где по всем земным разумениям обязательно должно располагаться небо. – Не знаю кто ты и что надумал! Ноя тебе не рабыня! Слышишь ублюдок? Я не марионетка! И не буду плясать по твоим правилам! – Саен кричала весьма громко и голос ее совсем не дрожал, в любых экстренных ситуациях, она удивительным образом имела уникальную способность хамить и ругаться. – Если ты играешь в вечность, не вопрос! Вперед! Я тоже поиграю! Посмотрим, что ты сделаешь со мной! Смотри, как я бездельничаю, сколько тебе влезет! Но пахать я не собираюсь! Понял!? Отлично! Тогда вперед! Времени у нас предостаточно! – Саен шумно и нарочито резко уселась на жесткую землю. Ее тазовые кости хорошо оценили бугристость и плотность сухой, почти окаменелой почвы, но, не подав вида о болезненном приземлении, она плотно и основательно уселась на земле, подтянув колени к груди, почти как ребенок, уверенный в упрямом решении своего действенного бездействия.
Итак, Саен продолжала сидеть достаточно долго, только изредка меняя позы. В том измерении, где она находилось, не было привычной системы, которая помогает человеку определять и суммировать время. Там не было ни заката, ни ночи, ни дня. Светлая пародия неба висела над голой неизменно, словно это было не поле, а какая-то палата для психов, где всегда горит свет и нечто не изменяется. Но в отличие от психушки, санитаров услужливо приносивших завтрак и доброжелательно проводящих инъекций не было. Но и чувства голода Саен к счастью, для самое себя не испытывала, толи в силу упрямства, толи там действительно никто не нуждался в еде. Как долго просидела Саен в своем бездейственном бойкоте – не известно. Возможно, достаточно долго, но что есть понятие долго для вечности? Все что по силе было определить Саен, так только то, что ее коллеги уже давно ушли вперед и их полные корзины и неиссякаемые ведра были где-то очень далеко от нее. Теперь она сидела одна посреди огромного и ненавистного сада. И видимо это сыграло свою роль. Ибо человек неспособен просидеть без дела больше двух суток. Иначе, он начинает ерзать, нервничать и в итоге может просто рассвирепеть и сойти с ума.
- Ладно, ты победил! – Саен встала, ноги затекли и она коряво хромала, расхаживая из стороны в сторону, при этом отборно ругаясь. – Хорошо, я возьму это чертово ведро. Но не рассчитывай на то, что я буду это делать с удовольствием и вечно! – Саен была измучена бездействием и дабы подавить прибывающее чувство отчаянья, которое закономерно селится в душе любого, кто хоть раз переживал на себе давление одиночества в пустыне или степи, пыталась пресечь этот страх, ведя фривольную беседу с кем-то, кого не видела и на кого не смотрела, но отчаянье было очень близко. Это такое поражающее чувство безысходности и пустоты, которым накрывает пространство, когда вы вдруг хоть на несколько часов оказываетесь под открытым небом, без людей и без каких либо признаков цивилизации. Это страшное и гнетущее ощущение ничтожности на раскрытой бескрайней пустыне, поглощает вас и вам страшно от того, насколько велик мир и как несоизмеримо ничтожны вы, если совершенно один в гигантском пространстве.
Саен еще что-то бормотала в знак протеста, но покорно, конечно же с показательной небрежностью взяла ведро и пошла вдоль посадки поливать странные, но весьма живые деревья.
- Черт знает что! – ругалась девушка, поднимая монотонно тяжелое ведро своими длинными и худыми руками. – Это просто бред! Никакого смысла. Тупая шарада для рабов. Это невероятно глупо! – Саен нервно опрокинула ведро ногой, вода растеклась, но гнутый и ржавый сосуд, то есть ведро, по-прежнему был полон воды. – Как? Как долго я должна это делать! – крик пронесся над кронами деревьев и был съеден ватным пространством.
К великой радости разъяренной девушки, совсем не далеко, примерно в четырех рядах от нее она заметила фигуру. Сердце и глаза ликовали. Ей было все равно кто это. Когда человек достаточно долго находится один на один с пространством и собой, он невообразимо радуется любому существу, особенно человекоподобному. А по всем признакам, силуэт как раз был человеком, тем более, что кроме птицы, во всех этих потусторонних краях, Саен еще не встречала никаких представителей из животного мира.
- Эй! Эй постой! Слышишь меня? Стой! – Саен со скоростью гепарда пересекла расстояние между объектами и приблизилась к фигуре стоящей спиной к ней. Девушка уже не боялась, она предполагала, что ей может выпасть узреть какое ни будь изуродованное лицо или еще что-то в этом роде. Поэтому упорно просила фигуру повернуться к ней, вызывая незнакомку на разговор. Да это была женская фигура, несуразная и громоздкая. Ее ноги стояли странно, карикатурно расставленные в разные стороны, словно женщина собиралась рожать или ей что-то мешало, некий груз в области ширококостного таза. После долгих увещеваний фигура женщины обернулась. Все предполагаемые образы в голове Саен были тщетны, они не спасли ее от действительности, и она отшатнулась назад, попыталась срыгнуть в сторону, но ей это не удалось.
- Твою мать! – давясь мнимой тошнотой выдавила Саен. Женщина, которая предстала перед ней, была высокой и весьма плотной, возможно из каких-то деревенских пород. Дородное тело облаченное в потертый засаленный халат двигалось медленно и тяжело. Халат был распахнут и помимо нелицеприятного вида обнаженного обвисшего и ожиревшего тела, в области живота, который был еще вздут, как у глубоко беременной женщины, на скользкой, местами запекшейся кровью пуповине висел мертвый ребенок, совсем крошечный и ссохшийся, как плод вяленой груши. Неизвестно, как он держался на столь непрочном канате жизни, но развороченный живот, его бывшая материнская утроба, выдавала всю анатомию его матери. Женщина с пустыми глазами, грубым обветренным лицом и увесистыми грудями медленно опустила корзину на землю. Саен топталась и дергалась на месте. Вся ее спесь и броварство куда-то разом подевались. Она сконфужено молчала и тупо смотрела на отвратное зрелище. Странная реакция психики. Достаточно часто случается, что когда мы видим нечто страшное, омерзительное или пошлое, шок, вызванный увиденным, упорно заставляет нас смотреть на то, что приносит нам смятение и страх. Не в силах оторваться, как зачарованные, мы порой продолжаем созерцать то, что назвать приятным ни как нельзя. Особенно если это увиденное связано со смертью, причем не простой, а внезапной, какой-то глупой и незапланированной, как то, например, пострадавшие в автокатастрофе. Сколько зевак обрамляют трупы погибших и они, глаза посторонних, совершенно не в силах справиться с магнетизмом уродливой смерти. Возможно это и полезный шок, быть может, он заставляет нас помнить обо всем и сразу: о себе, о смерти, о счастье, о жизни, разжигая в нас угасающие огоньки милосердия и человеколюбия. Не знаю. Но Саен точно была в молчаливой борьбе с собственными чувствами.
- Дура. Ты что прикончила своего ребенка? – голос Саен был чужим, это не ее тембр и не ее интонация, видимо что-то обыденное и человечное в ней все же было. Этот шепот, удавленный и низкий, был больше похож не на осуждение, а на сожаление, которое редко обнаруживается в этой резкой и нетерпимой личности. Женщина молчала, ее взгляд не говорил ни о чем. Глупый безжизненный и лишенный, какой либо мысли, дегенеративный взгляд тупейшего существа. Не разумно употреблять сравнение «взгляд как у коровы» или «овцы». Нет, в данном случае это совсем не уместно. Животные, например, очень хорошо умеют плакать, у них есть чувства, ответственность, по крайней мере перед своим зверенышем, а еще у них четкий страх смерти, особенно когда их ведут на заклание, этот взгляд ни с чем не спутаешь, там столько крика и страдания, что если бы они могли говорить, думаю фермерам пришлось нанять очень хороших адвокатов. А в этом взгляде не было ровным счетом ничего. Все что фигура сделала, только посмотрела на мертвый сморщенный генетический отросток внизу живота, и с привычным грубым жестом хлопнув по спине, отодвинула мертвого в сторону, неуклюже нагнулась и подняла полную шелкопрядами корзину.
– Хрен с тобой. Просто покажи мне, куда нести этих червей? – Саен даже не смотрела в глаза этой дородной женщины. Фигура с мертвым младенцем медленно подняла пухлую поддернутую крапивницей руку и ткнула пальцем куда-то в сторону от себя. Саен проследила взглядом за движением и чудо! Наконец девушка увидела хоть какое-то строение! Да, это было странное прямоугольное сооружение с длинным до небес дымоходом.
- Пиздец. Это что, крематорий? – Саен всегда выражала свои мысли предельно яркими и бранными речами, и даже если бы автор хотел скрыть нецензурную лексику, убрать это из персонажа, означало бы обезличить героя. – Отлично! Может там еще и стрик Итиро сидит? Колыбельные поет. Вот черт! – Саен резко развернулась на месте, и вяло сбивая сухую землю под ногами, поплелась на свой участок. Ей не хотелось смотреть ни на женщину, ни на зловещее здание по диагонали от нее. Саен вообще уже ничего не хотела, какое-то гнусное и тошнотворное роилось в ее мыслях и душе. Ей было по-настоящему плохо. Такое редко бывало с ней, по крайней мере, в таких красках, быть может никогда и не происходило. Саен умолкла и что-то копала в собственных ощущениях, искала и выбрасывала , как грязные и скользкие камешки на берегу реки. Словно вся трясина и гнилые водоросли с распухшими в воде трупами выдр и крыс, прибило к ее непреступному берегу жизни.
Глава 10. Шелкопряды. Часть 2
Прибывая в собственных мыслях, а точнее в эмоциях, которые окатили Саен, как хороший ушат ледяной воды, девушка не заметила, как долго и сколько именно деревьев она снабдила водой. Все что она ощущала это неприятное жжение в ладонях, ведь ведро было почти неподъемным, а гряда бесконечных деревьев – бесконечна. Саен не осознавала до конца, что именно ее так поразило, толи вид той женщины, толи ее поступок, о причинах и методах коего, она ровным счетом ничего не знала. Лоскутки рваных мыслей и только. Но полотна этого негодования, граничащие с шоком, заняли ее норов надолго.
Саен выпрямилась и остановилась только тогда, когда ненавистное ведро куда-то исчезло. Именно этот неконтролируемый ею факт, вернул девушку в привычное бодрствование.
- Ты смотри! Рабочий день позади, охренеть! – Саен смачно подтянулась, ей хотелось услышать, как хрустнули позвонки, когда она разминала поясницу, как это часто бывало после многочасовых работ за компьютером, но, позвоночник молчал. – Спасибо вам большое! Теперь я могу идти! Какая хвала! Что вы! Оставьте! Не нужен мне ваш гонорар! Идите в жопу господа! – Саен обеими руками изобразила изощренную фигуру из средних пальцев, обращаясь не только к небу, но и к пространству вокруг нее. Кружась вокруг своей оси, со все еще сжатыми кулаками и выставленными пальцами, дабы где бы не находился виновник ее каторжного труда, он непременно увидел бы ее послание, она столкнулась с новым предметом безграничной «доброты». Пустая, туго сплетенная корзина стояла совсем рядом с ней под деревом.
- Сучий потрох! Ну что ты будешь делать! – Саен прибавила еще несколько эпитетов в адрес возникшей корзины, и пока она вела неумолимую брань с неодушевленным предметом, на горизонте показалась фигура нового человека. Девушка оборвала свой поток нецензурных мыслей и задумалась, жадно всматриваясь в новый силуэт.
- Еще одна чокнутая мамаша. Чтоб их черти разорвали. – тихо заключила Саен, но присмотревшись внимательнее, обнаружила признаки мужского силуэта. Да, это определенно был мужчина. – Вот и славно! На нем хоть не будут висеть мертвячные детки. – Саен за долгое время пребывания в этих путешествиях позволила себе усмехнуться, толи от нервов, толи ей впрямь понравилось свое выражение. Не замедлив в действиях, Саен браво направилась к темному, высокому и худощавому силуэту. Она шла развязано, разбрасывая ноги в стороны, возможно просто от усталости, так как данный стиль ходьбы не прослеживался в ее привычном шаге. Подойдя ближе, девушка не сразу окликнула человека, она уже была научена предыдущим опытом, что для начала, стоит просто наблюдать и что более важное, подготовить себя к тому, что может предстать перед взором. Фигура, за которой наблюдала Саен, принадлежала действительно мужчине, по худощавости и какой-то болезненной стройности, можно было предположить, что это юноша и очень хотелось, чтобы он был еще и красив, но. Саен отчетливо понимала, что здесь нормальных людей нет, здесь именно та неприкрытая действительность, с которой они и она, в том числе ушли из жизни и попали сюда. Саен, которая и так слабо верила в чистые и красивые души, в который раз убедилась в том, что красота и аккуратность ментальному телу не присущи в потустороннем мире, по крайней мере самоубийцам так точно. И все же набравшись сил и максимального позитива, если он вообще когда либо был присущ Саен, она четко, даже властно окликнула фигуру взглядом, которая в принципе, ничего не делала, только склонялась над полной коконов корзиной и выпрямлялась назад, на небольшой промежуток времени.
- Привет, покойничек! – голос звучал почти игриво. – Я говорю. Привет! Можешь повернуться! Не бойся! Я привыкла! Я готова! – Саен сделала шаг вперед к выпрямившейся и застывшей фигуре. – Ну ладно тебе! Давай! Поворачивайся! Чего я уже только не видела! Не стесняйся! Если тебе станет легче, могу признаться! У меня нет глаза! Да, да! Я одноглазая! Но еще красивая. Наверное. Ладно тебе! У меня всего один вопрос и я уйду! – Саен облокотилась о дерево, скрестив ноги, придавая своему виду максимальную беспечность. Сарказм и надменность на ее лице были такие неподдельные, что даже блеск в ее выразительных черных глазах, точнее глазу, делал ее даже очень привлекательно нахальной. Ее призыв и обращение подействовали. Высокая и стройная фигура в черном современном костюме повернулась к Саен. И действительно, это был красивый юноша с тонкими, пропорциональными чертами лица. Саен не ожидала такого. Она искренне удивилась и сняла замок состоящий из скрещенных рук. Она подошла ближе и приветливо обратилась к юноше, с невероятно синим цветом глаз. Это был глубокий синий цвет, в жизни редко попадаются люди с настолько естественно выраженным цветом глаз.
- Невероятно. – Саен хотела продолжить, но осеклась, беглый взгляд на вены худых рук нового незнакомца, прояснил ситуацию. – А. Классический суецидник! – она засмеялась презрительно. – Нет! Я не против лезвия! Ты не подумай! Конечно! Это куда лучше, чем глотать кислоту! – Саен снова рассмеялась, и к ней вернулись ее хамоватость и сарказм. – Короче. Скажи, что с корзиной то делать? Я тут понимаешь, деревья поливала, ну ты, наверное, в курсе. А тут это еще корзина. Черт. Плантация дерьмовая! Что? Мне. С корзиной? Делать? – Саен замедлила свой разговор, так как ей стало не по себе. Парень который был красив как Бог, смотрел на нее таким ледяным и непроницаемым взглядом, что может быть впервые в жизни, Саен почувствовала себя в глазах постороннего совсем чужого человека полным дерьмом, и это при том, что ей всегда, на посторонних было глубоко…В общем юноша, заставил девушку умолкнуть в результате чего повисла неловкая и довольно протяженная тишина. Но, ненадолго.
- Слушай! Чего тут все такие молчаливые? Я не понимаю! Ты можешь хоть что-то промямлить или нет! Заколебали вы меня! Хватит! Хватит ходить и жалеть себя! Придурки чертовы! Только и делаете, что жалеете себя вечно, плачетесь как вам плохо! И тут и там, везде вам все не то и не так! Гавноеды проклятые! Да, я к тебе обращаюсь! – Саен неожиданно, без предупреждения взорвалась и была права, возможно. Она кричала и отборно ругалась, призывая к пробуждению это замкнутое безголосое пространство. – Я тоже здесь! Да! И я не хожу с постной миной и не плачу о том, как мне хреново! Вот и ты, недоумок! Ответь на простой вопрос! Что мне делать с этой чертовой корзиной! И жуй свои сопли, сколько влезет!!!- Саен так разгорячилась, что сама удивилась волне гнева. Она перевела дух, протерла лоб, лицо прикрыла ладонями, согнулась как скрепка и пружинисто, отведя руки назад подпрыгнула, давая энергии снова войти в нее. – Ну что? Покажешь, что мне делать? – уже более спокойно спросила девушка, смирившись с ледяным взглядом юноши. Она прекрасно поняла, что веся ее пламенная речь, не произвела на парня, абсолютно ни какого впечатления. Его неподвижность и холодность остались константой для него. Однако, спустя некоторое время, пока Саен внимательно рассматривала ледяного принца, тело оппонента зашевелилось и даже в направлении самой Саен, она отпрянула.
– Эй полегче. Что тебе надо? – Саен приняла настороженно оборонительную позицию. Но длинная рука парня всего лишь сняла толстый, упитанный созревший кокон шелкопряда с зеленого дерева и положила в свою корзину, после чего приставив гибкий длинный палец к уголку своего тонкого рта изобразил кривую, надменную, но все же улыбку. Саен не сразу, но поддалась шутке и улыбнулась в ответ.
- Что потом? – беспечно спросила Саен, подойдя ближе к красивому смертнику. – Ну. Пока у нас получается разговор, и пока я здесь. Пожалуйста. Что потом? Я ведь не знаю. Встречу ли я еще кого. Мне нужно знать, что делать потом. – Саен была совершенной паинькой и теперь их разговор, если это можно было назвать таковым, больше походил на учтивый флирт. Парень снова криво и холодно улыбнулся, что придавало его лицу неземного очарования. Создавалось ощущение, что он само воплощение загробного мира, он был рожден и сослан в Тартар, словно современный Аид, вечный и прекрасный. После ледяной улыбки, юноша наклонился и взял пухлое тело шелкопряда. Взяв его двумя пальцами, он приблизил это отвратное несформировавшееся до конца насекомое к Саен, та дернула в отвращении плечами. Парень улыбнулся, поразительная вещь, мужчины так часто любят пугать женщин, словно в одном этом они находят свое кратковременное превосходство. И не важно, щекотка это или брызги ледяной воды, взрыв хлопушек или те же отвратные насекомые, им обязательно нужно вызвать у женщины это странное, сродни паники чувство отвращения. Интересно, на что они рассчитывают и чем руководствуются, вытворяя такие шалости? Этого Саен никогда понять не могла. Возможно, это что-то мальчишеское. Думала она. В любом случае у них это хорошо получается! Итак, после демонстрации кокона, ледяной принц продолжил поучительные выступления, только на этот раз продолжение оказалось куда более гадким. Он расстегнул полы своего пиджака и обнажил грудь. Саен бросилась от него в сторону. Почти каждый участок его груди, живота и плеч был усеян присосавшимися коконами. Тело юноши было полностью облеплено этими мерзкими жирными серо желтоватыми личинками шелкопряда.
- Собачья мать! Пипец! Что это за дерьмо! – у Саен начинался приступ паники. Она терпеть не могла насекомых, это было ее основной фобией. Жаль, она даже не подозревала, что еще ее одна слабость, будет так же обнажена и представлена ей в этом странном мире, но об этом чуть позже, ведь ни я, ни вы и тем более Саен об этом ничего пока не знаем.
- Не-ет! – протянула девушка. – Нет! Ни за что! Я эту гадость на себя не нацеплю. Еще чего!!! – и Саен в ужасе кинулась прочь от съедаемого коконами торса красивого, но мертвого парня.
Да, Саен бежала. Бежала изо всех сил, как можно дальше. Но дальше от чего? От пространства, в котором нет пространства? Нет дистанции. Нет выхода, а есть только независящий от нее вход. Ее побег, был завершен бегом на месте. Саен остановилась. Глубоко и часто дыша, производя тревожное сопение носом, склонившись над сухой землей, она истерично рассмеялась. Саен живо представила себя лошадью. Такой коричневой клячей, которая после длительного употребления никотина, одолев мизерную дистанцию, выдавала в пространство нелепые свистящие звуки из точеных ноздрей. Если бы там, где она сейчас стояла, была минусовая температура, из ее носа обязательно вываливались бы плотные клубы пара. Саен упала на худые, заостренные от нарушенного метаболизма колени, и насмеявшись вдоволь, огляделась вокруг.
- Твою мать.– это все, что смогло выдать вслух ее затуманенное после смеха и пробежки сознание. Привычка нецензурно выражать свой протест или страх, давно вошли в повседневную привычку Саен. Это блокада, которую ее своеобразный мозг в содружестве с эмоциональной неуравновешенностью, выстроили для себя в качестве барража перед теми, кто не хочет или не может понять ее хаотичный конвейер мыслей. Еще в детстве, Саен определила для себя, что порой лучше быть грубой, нежели пытаться разъяснить грандиозные и хрупкие мысли.
Итак, оглядевшись вокруг, Саен поняла, что находится возле собственной полосы карликовых деревьев, и что никуда, как она так стремительно бежала, в итоге не убежала. Склонив голову и протерев руками лицо, девушка нехотя поднялась на ноги. Плетенная корзина, как преданный пес стояла подле нее.
- Я не понимаю, - начала Саен вслух, - Ну зачем мне все это? Не проще ли было просто отправить меня. – Саен задумалась, куда ее должны были отправить. – Ну, скажем. В Джанну. Хотя нет, скорее в Джаханнам. Конечно. Я же самоубийца. – Саен сделала неопределенный жест тонкой рукой, словно отмахиваясь от бестолкового рассуждения. Сделав предварительно капризный вздох, она смиренно подняла корзину. Подбивая плетенку носками пыльных ботинок, девушка побрела вдоль стройных рядов деревьев, с брезгливостью рассматривая их кроны. К ее великому сожалению, все ветки этих бесконечных шелковичных растений, были увешаны созревшими, тугими и отвратительными личиками. Светло-желтные и серые, коконы свисали с ветвей. На первый взгляд, Саен показалось, что они колышутся на ветру, однако ветра и даже намека на подобную стихию не было. Тогда присмотревшись, она поняла: ненавистные личинки шевелятся, от чего в унисон мирно покачиваются из стороны в сторону, так слаженно и деловито, буд-то невидимая рука дирижера направляет их созревающую жизнь. Преодолевая брезгливость и почти животный неконтролируемый страх, она вытянула руку и дотронулась к одному из коконов, но тут же одернула назад. Без малейшего усилия подавить поток брани, Саен продолжительное время прыгала вокруг дерева, отряхивая свои руки и производя телом немыслимые движения, походящие на шаманские пляски с камланием.
Более или менее успокоившись, Саен снова встала под деревом. Вдохнув глубоко и решительно, она повторила попытку снять личинку, обернутую в кокон. Первая особь полетела с визгом в сторону. Визжала, конечно, Саен. Прокатившись по пыльной земле, тело шелкопряда с глухим ударом шлепнулось оземь. «Если бы они не шевелились, - думала девушка преодолевая страх, - только бы они не шевелились. Мерзкие твари!» Однако они шевелились. Жизнь внутри кокона продолжалась и остановить созревание и движение было не возможным, как бы не причитала и кричала Саен.
С воплями и невообразимыми ругательствами, девушке удалось насобирать полную корзину шелкопрядов. Во время «ловли», многие особи катались по земле, взмывали вверх подобно ракетам, падали или были раздавлены. Но, невзирая на сопутствующие эмоциональные препятствия, корзина была полна. Тонкие руки Саен едва тянули корзину по земле, которая оставляла глубокую борозду за собой. Подвижная груда личинок в купе, создавала неприятное зрелище: интенсивное, тревожное шуршание производимое движением коконов наводили ужас и тошноту на Саен. Волоча неподъемную корзину, девушка не сразу заметила, что приблизилась к глиняной высокой стене.
- Отлично! – выдохнула Саен, выпрямляя спину и размахивая уставшими руками, на которых выступили взбухшие от непривычной работы жилы. Она никогда не посещала спортзал, считая это глупой затеей. Почему глупой? Очень просто: качать мышцы ей не хотелось, спасать мир в ее планы не входило, да и карабкаться по отвесной пропасти спасая собственную жизнь в момент катастрофы, она не собиралась. Ну а излишеств в жировом покрове у нее уж точно не было. Отсюда вывод: что объективных причин тратить свое время на посещение самовлюбленного скопища неудовлетворенных особей – нет. Так она себе решила. И даже теперь, тащить девятикилограммовую корзину было не просто, но возможно.
– Тук-тук! Хозяин! Принимай товар и я пошла! Можешь не платить! Я это так, бесплатно, по доброте душевной, сука принесла тебе! – Саен стояла напротив стены и к кому-то пыталась докричаться, не упуская возможность нахамить. Повернув голову вправо, она заметила смазанный силуэт. Присмотревшись, она лицезрела ужасающую для нее картину: бесформенное тело, оккупированное сотнями присосавшихся личинок, лежало на шаткой каталке. Ни лица, ни каких бы то ни было толковых очертаний разобрать было невозможно. Низкорослые существа, уложив пожираемое тело на расшатанную медицинскую каталку, скрылись за стенами глиняных ворот.
- Охренеть. – прошептала Саен. Интуитивно, она подумала о красивом парне, который вешал на себя этих мерзких созданий. И девушка утвердительно кивнула головой. – Да, это он. Черт подери! – Саен отшатнулась от кишащей личинками корзины. – Еще чего! Нет-нет. – девушка странно ухмылялась и мотала головой выражая свой протест всеми возможными способами, однако как бы далеко она не пыталась отойти от проклятой плетенки, ей это не удавалось. Корзина как старый пес оставалась с ней, рядом и около нее на равном расстоянии. Как долго длилось ее сопротивление – не известно. Мучительно выпустив воздух из охваченных паникой легких, она рухнула на землю и? И впервые за долгое время расплакалась. Она так горько плакала, насколько могло позволить ей ее закомплексованное сердце. Черные стилизованно подстриженные, но уже значительно растрепанные волосы вздрагивали и карикатурно дергались из стороны в сторону, как иголки у дикобраза. Тощая фигурка одинокой девочки, черным пятном в неумолимом пространстве было шедевральным монументом ранимой и хрупкой культуры. Если бы слезы могли вытекать из ее глаз, рукава и куртка были бы уже мокры от пролитых слез. Но в силу странного пространства, слез на лице напуганной девушки не было. Да. Именно напуганной, так как отчаянья или безысходности в душе этой натуры не было. Нет. Ее приступ был связан только со страхом и брезгливостью. И с тем, что она хорошо понимала: выбраться отсюда возможно только таким образом – не просто позволить личинкам сожрать себя, а самостоятельно, собственноручно положить и вложить их в ее личное тело.
- Все временно. Все течет. Все изменяется. Ничто, кроме фотографий или картин, не может быть статичным. И даже они: блекнут, рвутся, искажаются, кто-то их сжигает, обращается все в прах. И как бы долго меня не мучили – это рано или поздно закончится. – думала про себя Саен. – Рано или поздно. Что за глупость! – девушка оживилась. Ее природное упрямство не раз спасало ее же эмоциональную бодрость, не давая, благодаря агрессии, впасть ей в меланхолию или уж чего хуже в отчаянье. – Черт! Какой дурак такое придумал «рано или поздно»! Тоже мне утешение! Как может быть поздно, если оно уже закончилось? И вообще, поздно для кого? Так же само, как и рано! Рано для кого и для чего? – брови Саен нахмурились, она отряхнула пыль с одежды и расхаживая из стороны в сторону продолжала аутотрененговый спор сама с собой. – Рано или поздно. Ха! Рано – сказал мучитель, вытирая плеть от крови. Поздно – прошептал мученик и сдох. – Саен рассмеялась, но смех этот был больше похож на остаточное рыдание. Как бы весело, но грустно, и не смех и не стон. – Значит, поздно. – решительно произнесла она и сняв всю одежду подошла к плетеной корзине.
Глава 11. Грена
Саен лежала на железном стеллаже. Скорее всего, железном, так, по крайней мере, ей казалось. Спина чувствовала твердую неудобную основу. Так же она ощущала вокруг себя тепло. Глаза открыть она не могла. Пошевелить рукой или ногой тоже не удавалось. Все ее тело было придавлено деловито шуршащими личинками. Ей не было больно – боль уже прошла. Но было тяжело дышать. Груз, скопившийся на ее хрупком теле неприятно давил своей массой. Темнота и полное неведенье происходящего вызвали скачок давления. Сердце забилось быстрее, постепенно накатывал приступ паники. Вот-вот и вся сущность Саен взорвется. Ей хотелось вскочить и бежать, но сил не было. Одолеваемый страх, замкнутость пространства – все разъедало ее изнутри подобно ненасытным червям. Замерев на секунду, овладев собой, Саен почувствовала, как вокруг нее стало еще теплее, потом еще и еще и вот уже совсем горячо! «Нет, нет, только не это» – трепыхалось в сознании. Жар не угасал, но и не становился сильней. Саен ощущала капельки пота, ей было нечем дышать – она задыхалась, было очень жарко и душно, а проклятые коконы намертво восседали на ней. Все попытки стряхнуть их с себя или вообще произвести хоть какое либо движение обратились в полное поражение. Саен лежала как труп. Только не просто труп, а живой, скованный недугом, в абсолютном сознании живой чурбан. Она понимала, что ее собираются поджарить. Запечь, как ванильную запеканку живьем! Только вместо творога и изюма, в ней будет человеческий фарш и черви.
Саен не сдавалась, она продолжала борьбу, но чем упорнее она была в своих командах, тем быстрее слабело ее тело. Впервые в жизни ей захотелось заснуть или потерять сознание.
- Черт побери! Вырубайся! Давай, дура! Ты можешь! Ты должна заснуть! Ну как же это так. – кричала про себя Саен, в надежде овладеть сознанием и приказать телу уснуть. Но тщетно. – Идиотка, нужно было изучать раджа-йогу. Дура! Где же эта чертова самадхи! Ну же! Отключайся! – Саен продолжала беззвучный спор внутри себя. Но в данной ситуации, ни агрессия, ни карикатурная медитация, ни ее привычная брань не могли остановить то, что с ней происходило, напротив, только усиливали всю болезненность происходящего. Она не засыпала и не двигалась, она лежала и лежала, чувствуя каждую секунду мучения. Жар в печи усилился и ей практически не чем стало дышать, но воздуха все же было достаточно для того, чтобы она была здесь и сейчас. Пот катился градом. Ноздри жадно хватали раскаленный воздух. Лицо, рот и все тело было покрыто прилипшими коконами и потом.
Спустя неопределенное время Саен почувствовала, как она сама ссыхается. Глаза, руки и все внутренности лишились влаги. Ей было очень больно и дискомфортно переживать подобную метаморфозу, но мыслей уже никаких не возникало, да и силы ее покинули, быть может, сознание, которое так долго боролось, участвуя в спасательной операции тела и духа – сдалось или исчезло совсем. Коконы что обрамляли ее, стали съеживаться. А ее собственное истощенное тело, словно что-то засасывало. Совсем скоро, они: коконы и Саен, образовали единый высушенный гигантский организм. Теперь все, что раньше было человеком, превратилось в плотный и хрупкий панцирь неведомого существа, в морфологии которого, нет места сочленениям и кутикулам. Просто гигантский кокон, без сознания, но с развитой нервной системой.
И вот, что-то царапнуло, что-то поддело и что-то намотало. Саен ощутила невыносимую боль. Из отверстия, где предположим должна быть голова, невидимый механизм потянул изо всей силы вперед и закрепил часть Саен на крючок и стал наматывать ее на веретено. Тонкая-тонкая, полупрозрачная нить. Теперь эта нить – человек или наоборот. Человек – это нить и его вытягивают из собственного кокона.
« Теперь я Сират – мост, раскинутый над Адом. Я острее меча и тоньше волоса, и скользкий как лед. Страшись, о, путник! Ибо это темная и обожженная дорога, с обеих сторон которой размещены раскаленные крюки. Преодолеют меня не многие. И сказано, что длина моя равна расстоянию в 15000 лет. Некоторые пройдут по мне без вреда, другие — с ранами, а некоторые упадут в адский Огонь. Да, я скользкий, как лед, на мне крюки и широкие щипы, у меня колючки, подобные колючкам саадана. Можешь плакать путник. Ибо не вспомнишь о своих семьях в Судный День. Так как в трех местах никто не вспомнит о других: у Весов аль-Мизана, пока он не узнает, перевесят ли его благие дела или нет; когда будут раздавать свитки, и будет сказано: «Вот! Прочтите мою книгу!», пока человек не узнает, с какой стороны получит свою книгу: справа, слева или из-за спины; и передо мной - Сиратом, когда я буду, раскинут между двумя хребтами Ада, перед вами…» - в пространстве скрипел сиплый голос, было сложно определить половую принадлежность, но он звучал и звучал, обращаясь к кому-то, вещая в вечность свои истины. Вокруг не было ничего – только голос и тонкая нить. Потом стальные ножницы мироздания обрезали нить пополам.
Глава 12. Упрямый человек
В комнате было мрачно. Шторы плотно задернуты. На столе беспорядок, состоящий из полотен изрисованных листов бумаги, слабо подсвеченный настольной лампой. Саен подняла голову и столкнулась с собственным отражением.
- Твою мать! – вздрогнула сонная девушка. Она отвела от себя взгляд и в зеркале заметила пистолет. Только сейчас она ощутила крепко сжатый в руках предмет. Перевела взгляд и внимательно осмотрела оружие. Сидя перед зеркалом, вероятнее всего, она заснула. Рука затекла и сейчас она чувствовала неприятное покалывание в онемевшей кисти. – Вот зараза. – вслух продолжала ругаться Саен. Когда боль прошла, она задумчиво вперила взгляд снова в зеркало. – И приснится же такое. – она долго смотрела себе в глаза словно пыталась, что-то разглядеть или прочесть мелкую надпись на иностранном языке. – А может это не сон? – Саен резко встала, молниеносно подошла к входной двери, приоткрыла ее и воровато высунувшись наружу осмотрела коридор. Пусто. Никого нет. Только едкий противный запах, который ненавистен ей неизменно присутствовал в каждом паскале воздуха. Саен захлопнула дверь и вернулась к зеркалу, удобно усевшись в потрепанном кресле. Ей показалось, что она сидит слишком низко, для того чтобы рассмотреть себя и дальше продолжить беседу с собой. Посему, девушка активно попыталась отрегулировать рычаг высоты, однако механизм не слушался ее и она смачно выругалась.
- Отечественное дерьмо! – прошипела она и взяв пистолет в левую руку снова обратилась к зеркалу. – Ну что? – спросила она саму у себя. – Подведем итоги? – Саен выдавила наигранную улыбку, которая больше пугала, нежели делала ее милой. – Мне приснился бред. Именно тогда, когда мы договорились с тобой прервать наше путешествие в мире каторги и слабоумия. Вывод: может быть это не бред. А может быть все-таки бред. – Саен вздохнула и поправила волосы, убрав торчащие локоны со лба, во время сна ее привычная прическа несколько деформировалась и это ее тоже раздражало. – Птица. Дурная глупая птица. А еще эти черви. Фу. Гадость какая. Что же делать? Предположим, мы с тобой уже это сделали. Предположим, глупая птица дала нам второй шанс. – Саен опрометчиво потерла глаз, в который клюнул ее ворон – глаз не болел и был на месте, она мимолетно улыбнулась и продолжила – Мы проснулись! Но конкретного доказательства нашего перерождения нет. Ведь так? Я например не помню толпу ряженных предков, которые бы весело махали нам рукой и тащили в свою обитель, мол вот, оставайся, как тут классно! Мы тебя ждали и все такое. И не видела Бога Великого. – Саен торжественно развела руками помогая себе подчеркнуть важность произнесенного. – А ты? Ты вроде бы тоже не видела Его? Ведь так? Или может? Нет? Тайком ты с ним не встречалась? Вот и я об этом же. Все что к нам пришло – это птица. Тупая, глупая птица. А птица не может быть богом! Наверное. – Саен потерла лоб, видимо все эти философские колебания и размышления утомляли ее и не один год. – Ладно, продолжим, сестра! – Саен снова взбодрилась. - Итак, кем бы ни была птица, она нам ничего толкового не показала. Слышишь меня? Ты! Черноклювая!!! – девушка скосила глаза, буд-то за спиной в зеркале и впрямь она видела птицу, сидящую на удивительно аккуратно заправленной кровати. Постель – это было единственным место в квартире Саен, где всегда был идеальный порядок, невзирая на настроение и время суток. – И даже если ты пыталась что-то показать или рассказать! – пригрозив пальцем кричала Саен, - Учти! Я все равно приму мое собственное решение! Вам меня не запугать! А если вы там, на верху, что-то надумали, делайте это умнее! Слышишь меня, тупая тварь? Так и передай им! Посредник чертов. – накричавшись вдоволь на невидимого врага, Саен глубоко вздохнула и удивительно спокойным взглядом обратилась снова к зеркалу. – Итак, сестренка. Мы остановились с тобой на обоюдном, согласованном, объективном выборе. Анализируя и взвешивая все факты, единогласным решением принято удовлетворить истца: в деле «о добровольном признании во вредительстве миру» поданным 29.10.1986 г. от Саен Ван Цзоу к Миру и Вселенной, выиграл истец! Прошение истца суд просит полностью удовлетворить, а именно – расстрел. Решение принято и не подлежит апелляции. Дамы и господа прошу привести приговор в силу! – Саен истерично засмеялась и так же резко оборвала свой смех. – Вот видишь, сестричка. Странные они все же, эти люди. Придумывают суды, а сами не знают, как чинить правосудие. Бумажное оно у нас какое-то, правосудие. Почему человек не может, испытывая неудовлетворенность в том, что он человек, подать прошение о собственном расстреле? Ведь это так просто. Факты, доказательства, улики – ведь все же это есть! И это мое личное право подвергнуть себя критике и не только. Если я преступник для целой вселенной! Почему же, когда я заявляю об этом, с меня смеются, а человек, который скрывает свою преступную деятельность - интересен людям и вызывает куда большего, как они говорят, и должного внимания. Где справедливость? Ее нет сестричка. И очень жаль. Трубят нам о том, какие у нас права и сколько свободы, а на деле пустые слова. И теперь честного гражданина превратят просто в самоубийцу. Такая вот система. – Саен грустно и криво улыбнулась. – Я преступник для Вселенной, а я на воле. Что ж. – девушка сняла пистолет с предохранителя. – Если Вселенная не хочет себя спасать от меня и ее мнимые соратники молчат, я сделаю это сама. За нас двоих, сестренка. – прозвучал хлопок. Короткий. Громкий. Одиночный.
Тело некогда человека, опрокинуло силой выстрела. Обмякшее тело с вытекшим глазом и разорванным ухом нелепо распласталось на полу, как буд-то хозяйка драгоценной жизни, перед смертью пыталась запрыгнуть на кровать, но допустила ошибку в прыжке.
Наверное, если бы ворон действительно сидел в тот момент в квартире Саен, он обязательно горестно и с неподдельным сожалением покачал своей иссиза-черной головой.
