Какая белая и пушистая эта перина! Как нежна она и как чиста! Господи, как неуютно было там, - на земле! Но я поднялся над землей – над ее суетой и бренностью, печалями и страхами. И там внизу осталось все, что когда-то держало. Листва, стебли, ветви, корни… Я стал свободен и крылья развернулись подобно распустившемуся цветку.
Я взлетел над землей, взмыл над границами, наполнился свободой, как смыслом. И смыслом, как свободой. Все мои мысли обьятые когда-то нежным, но цепким стеблем, произрастающем из самого центра земли, обрели теперь свободу. Я взлетел как птица и нашел эту сладостную негу, это величественное ложе среди поражающей чистоты лазурного неба – ласкающее даже мое сердце своими ажурными пушинками облако.
И теперь, глядя на как будто сонную, застывшую в суете и нелюбви землю, я даже почти не вспоминаю ту обжигающую, соленую как море слезу, которая разорвала мое сердце, вырвав из него еще только зарождавшиеся крылья. И как я холодными, синеющими от ветра окровавленными руками закрывал, заживлял рану, зияющую в моей груди и убаюкивал, ласкал и лелеял эти нежные крылья. Белые с тонкимы розовыми прожилками незабытых снов неразвернувшиеся они напоминали нераскрывшийся бутон яблоневого цветка. Я ласково согревал их своим дыханием и трепетно гладил эту нежную плоть. И вот они ожили, я услышал их глухое сердцебиение. О, это был поистине сказочный миг! Нежный бутон развернулся подобно гигантскому, непреодолимому в своем желании жить цветку. Зетрепетали на ветру пушистые белоснежные перья, все сильнее запульсировала кровь в жилах … Я обрел свободу. И свобода приняла меня.
Будто повинуясь неведомому, заложеном в подсознание самой природой инстинкту или ритуалу, я поднял руки к небу и одним рывком крылья рванулись вверх и прилипли к моей спине между лопаток. На мгновение я почувствовал боль, но лишь на мгновение. .. Вот… я свободен. Крылья подняли меня вверх, мне даже не пришлось прилагать каких-либо усилий. Я лечу!
Я достиг облаков! Сколько раз я поднимал глаза к небу и мечтал о том, как хорошо было бы окунуться в этот молочный пух, возлечь на это священное ложе и забыться в покое и блаженстве! И теперь я здесь, среди этих небесных одуванчиков, а серая, нелепая земля - там внизу. И мне нет никакого дела до того, что происходит среди этой вечной толкотни и суеты.
Как прекрасно это зефирное ложе! Как величественно убранство неба! Огромный цветущий одуванчик Солнца и тысячи, миллионы уже отцветших одуванчиков – облака. А вдали – миллионы и миллиарды таких же ярко горящих, как Солнышко, одуванчиков, но все они кажутся такими маленькими, некоторые даже мельче макового зернышка. И все это рядом, я рукой могу дотянуться до рядом проплывающего облака, могу перепрыгнуть на него и так весь день кататься по небу, задыхаясь от восторга. Это просто сказка!
… Выбившись из сил от веселья, я, усталый, упал на полюбившееся мне облако и погрузился в сон. А вверху надо мной все так же резвились, играя с ветром пушистые облака. В лучезарной беззаботности, переливаясь на солнце, они плавали по небу туда-сюда, туда-сюда.
Я забылся в сладкой дреме. Но вот одно из облаков ненароком взглянуло на серую землю с копошащимися на ней вечно суетными людьми. И от этого мимолетного, ненароком брошенного взгляда потускнело нежное сердце беззаботного облачка и пролилась слеза. Скатившись по пушистым его краям пала она вниз. Как будто время застыло от этого. Вдруг застыл, замолчал ветер, замерли солнечные лучи. И только одинокая слеза продолжала свое падение, медленно и неумолимо приближаясь к недвижимой земле.
И на этом слезном пути не было ничего, что бы могло стать преградой для этих осколков взглядов неба, растворенных в безверии слезы. Ничего, кроме такого, же как и другие, облака. Моего излюбленного облака. Облака, которое приняло меня в свои обьятия и так бережно хранило мой покой. Облака, с которого я хочу начать свой старт в новую жизнь – жизнь без страданий и боли, без печалей и отчаяния. Облака, с которого начнется мое путешествие по неизведанным еще закоулкам прекрасного мира, о котором там внизу на земле даже не догадываешься. Только это облако было преградой на слезном пути.
… … … Я сразу почувствовал резкую боль в груди, как будто кто-то огромным кинжалом пронзил меня до самого позвонка – это вонзилась в меня одинокая слеза посеревшего облака. Слеза от изведанной серости и суетности, незнакомой прежне небожителям. Я попытался подняться с мягкой перины моего облака, но не смог даже пошевелиться. Не смог даже вздохнуть на полную грудь. Мое дыхание перехватило и я почувствовал себя беспомощнее ребенка. Это ужасное чувство непреодолимой тоски, безграничной безысходности – чувство беспомощности. Как нелепо! Теперь я прикован к облаку. Теперь я в небе, среди свободы. Но не свободен. Я пригвозжен к облаку. …К возлюбленному мною облаку.
… … … Надо мной всегда облачно...
